ГКЧП
Другие статьиЕкатерина Винокурова, 19 августа 2011, Газета.Ру
«Никто не был готов стрелять в народ»
Василий Стародубцев объяснил, почему, с точки зрения членов самого комитета, путчисты потерпели поражение, какую роль сыграла в этом трансляция балета «Лебединое озеро» и какие разногласия возникли внутри участвовавших в перевороте партийных функционеров.
— Василий Александрович, как все-таки участникам тех событий стало понятно, что нужно идти по такому радикальному пути, как ГКЧП?
— Это решение витало в воздухе еще с конца 1990 года, обстановка накалялась, об этом говорил сам Горбачев. Последним толчком стала для нас информация, что подготовлено создание конфедеративного государства и что 20 августа Горбачев и его окружение развалят Советский Союз, что уже подготовлены все документы.
18 августа мне позвонил председатель правительства Павлов (Валентин Павлов, премьер-министр СССР, участник ГКЧП — «Газeта.Ru»), сказал, что надо приехать 19 числа к 6 часам в Москву. Куда я еду и на что иду, я знал и поехал. 19 числа мы собрались в Кремле и провели первое совещание.
То, что хотел сделать Горбачев, было грубейшим нарушением закона и Конституции, и мы хотели этому помешать. Ведь 72% граждан до этого на референдуме высказались за сохранение СССР!
— Но в тот момент страна находилась уже в серьезном кризисе, в национальных республиках полным ходом шел процесс отделения, в магазинах не было продуктов…
— Было очень много действий оппозиции, больших и малых политиков тех времен, которые способствовали обострению ситуации, чтобы потом оправдать развал страны. Собчак (Анатолий Собчак, председатель Ленсовета — прим. автора), Гайдар (Егор Гайдар, экономист, впоследствии занял пост в правительстве Ельцина — прим. автора), Попов (Гавриил Попов, первый мэр Москвы — прим. автора), ряд других политиков упорно наступали на государственные законы. Создавались условия, чтобы продукты не доходили до прилавков: это делалось одним нажатием кнопки, одним звонком. В стране начались забастовки тех же шахтеров, рабочих, и спровоцированы они были оппозицией. Бастующие нас поддерживали.
— А разве сама экономическая политика властей этому не способствовала?
— Советский Союз был крайне развитой страной, по основным продуктам потребления мы занимали лидирующие позиции на уровне ведущих стран мира. По молоку мы занимали первое место в мире, по яйцу первое место в мире — не знали, куда его девать. У нас были атомные подводные лодки, самолеты, у нас работали лучшие ученые... Но вот наши вожди, например был такой Александр Яковлев (член ЦК КПСС, один из идеологов перестройки — прим. автора), — они начали раздувать слухи, что у нас чуть ли не голод. Да, у нас не очень была развита упаковка (Запад этим берет), были добротные ткани, но не было модных фасонов, не придавали этому значения…
И вот эти джинсы проклятые — на них помешалась ведь тогда молодежь... Когда появлялись джинсы, все с ума по ним сходили.
Не было у нас фасонов, модельеров, красивой обертки... И люди как будто разума тогда лишились, особенно молодежь.
— Кто писал обращение ГКЧП «Слово к народу»?
— Все подписанты приняли участие в подготовке текста, все писали, секретарей не привлекали. Наша задача была объяснить народу, что будет с ним и что со страной, каковы наши цели. Подписали не только члены ГКЧП. Взгляните на список подписантов — и генерал Варенников, и певица Зыкина, и Геннадий Зюганов... Достойные, лучшие люди страны подписали.
— Вы приехали в Кремль, провели совещание. Что было дальше?
— Мы поселились в гостинице при Кремле. Совещания проходили в разное время — в день было и по три, и по четыре совещания, чтобы принимать те или иные меры в ответ на развитие ситуации. И решением последнего совещания было вывести из Москвы войска.
— Страшно было?
— Какой тут может быть разговор — страшно, не страшно… Мы знали, на что шли. И что пощады не будет. Нас могли просто расстрелять без суда и следствия. Банда Ельцина, продажные СМИ раздули, что мы устроили заговор против Горбачева, против народа и прочее. Какой такой заговор, о чем тут говорить? С нами был вице-президент, председатель правительства, силовые министры, и мы ничего не меняли, не нарушали Конституцию.
— Как развивались события? Как вы получали информацию о происходящем извне?
— О ситуации докладывал Крючков (Владимир Крючков, председатель КГБ СССР, член ГКЧП — прим. автора), он сразу узнал, что штаб по борьбе с нами находится в посольстве США, что брошены огромные деньги, которые раздавались всем, кто придет к Белому дому. Туда же подогнали огромное количество выпивки, закуски, всего прочего навалом. Поэтому пришло сперва три тысячи человек, потом уже сто тысяч...
— Когда к Белому дому пришло уже сто тысяч, как изменилась обстановка внутри ГКЧП?
— Обстановка была крайне напряженная, архинапряженная. Сто тысяч человек — представляете себе, какая это толпа? В любой момент могли начаться провокации против армии, чтобы толкнуть ее на несанкционированные действия. Пытались спаивать наших солдат-танкистов, пытались их провоцировать...
— Было ли, кроме внешнего противостояния ГКЧП, противостояние и внутри него?
— Было предательство Грачева (Павел Грачев, командующий Военно-десантными войсками СССР; во время ГКЧП сперва выполнил приказ путчистов о введении войск в Москву, но потом перешел на сторону Бориса Ельцина — прим. автора), оно сыграло большую роль... Было оно совершено неожиданным.
Большую роль сыграл Кравченко (Леонид Кравченко, глава комитета по телевидению и радиовещанию СССР —прим. автора), который крутил по телевизору «Лебединое озеро», когда надо было объяснять народу, что происходит, что страна находится на грани гибели. А там эти лебеди отплясывали в телевизоре...
Это тоже было предательство.
— Но были и те, кто вас поддерживал. Почему все-таки вы решили вывести войска и признать поражение?
— Знаете, причин можно сейчас много назвать. Долго можно говорить, но главное — никто из нас не был готов стрелять в свой народ.
Поймите, с нами были вице-президент, председатель правительства, силовые министры, армия. Если бы мы применили силовые методы, победа была бы за нами. Но ни один член ГКЧП не был готов... даже мысли не имел открыть какие-то действия против людей, как Ельцин в 1993 году расстрелял Белый дом. Мы патриоты, мы болели за Родину.
— И все-таки жертвы были.
— Жертвы были уже после нашего совещания, когда приняли решение вывести армию и танки из Москвы. Дали команду на вывод, но эти ребятишки бросились на уходящие танки, их стали закрывать, поджигать, закрывать смотровые люки, бросать горючую смесь в бронемашину... Ельцину и его окружению нужны были какие-то жертвы, чтобы представить нас потом предателями, и поэтому вдогонку уходящей технике были брошены эти ребятишки.
— Что Вы делали, когда стало понятно, что ГКЧП придется распустить?
— 21 августа я уехал из Кремля на квартиру к другу, он в Москве жил. Несколько человек из нас были народными депутатами, и наш статус не позволял нас арестовать. В это время собрали президиум Верховного совета — я по телевизору смотрел эту комедию. Председатель спросил, кто за то, чтобы лишить нас депутатских полномочий, — никто руку не поднял. Спрашивает, кто против, — снова никто руку не поднял. Говорит, принято единогласно. После этого я сразу позвонил в Генпрокуратуру, сказал, что я нахожусь здесь, в Москве, назвал адрес. Меня ведь искали в Тульской области, объявили, что я сбежать чуть ли не в Китай. Я сказал в Генпрокуратуре, что готов к аресту, за мной подъехали и меня забрали в прокуратуру. Потом был допрос и арест.
Ночью нас отвезли в тюрьму города Кашин, там мы сидели недели две. Потом ночью вывезли в «Матросскую Тишину». Держали всех отдельно, другие заключенные к нам нормально относились. Мы же не бандиты какие-нибудь, мы шли на смертельный риск, чтобы спасти государство от чудовищных экспериментов, которые проводил Ельцин и которые идут до сегодняшнего дня. Почти через год меня выпустили, вернулся домой и сразу восстановился в Компартии.
— Поддерживаете ли сейчас отношения с другими участниками тех событий?
— Да, общаемся, конечно. Сразу после того как меня выпустили из «Матросской Тишины», ко мне домой сразу приехала Людмила Зыкина поддержать меня. Общались с Павловым, с Янаевым (Геннадий Янаев, вице-президент СССР — прим. автора), с Крючковым, общаемся с Язовым (Дмитрий Язов, министр обороны СССР — прим. автора) . Нечасто, но общаемся. Общались с генералом Варенниковым, со многими...
А вот Борис Громов, который некогда подписал «Слово к народу», перешел на сторону власти. Бывает. Вроде бы офицер, а вот как люди меняются...
— Если бы у Вас была возможность теперь сделать выбор еще раз, зная все последствия — вступили бы в ГКЧП повторно?
— Немедленно повторил бы свой выбор, не задумываясь ни секунды. Тем более что эти годы подтвердили, что мы были правы. Мы были, как говорят, движимы одной целью — сохранить страну, сохранить Конституцию и действовать в рамках закона. Сувереном власти является народ, и народ на референдуме сказал — быть СССР.
Оригинал публикации.
Темы: Москва 80-х, Советская армия, Советские политики, Лихие 90-е, Распад СССР, ГКЧП
Обзоры
статьи о данном событии
