Как начинались 90-е

28 октября 1991 года Борис Ельцин обратился к делегатам V Съезда народных депутатов РСФСР с программой радикальных экономических преобразований. Принятая программа определила будущее России на 90-е годы.

Контекст

Это был тот переломный момент истории, когда Советский Союз ещё существовал, но все его республики уже объявили о своей независимости. При этом на всей территории продолжал действовать советский рубль, у страны всё ещё была единая армия и формально республиканские министерства всё ещё подчинялись Москве. У Советского Союза был даже президент, который ежедневно приезжал на работу в Кремль, издавал указы, подписывал распоряжения, но большинство из них откровенно саботировалось.

В те месяцы проблемы продуктового дефицита, «горячих точек» и разгула преступности для союзного правительства отошли на второй план. Все свои силы оно посвящало проекту «ССГ» — Союзу Суверенных Государств, в котором бывшие союзные республики превращались в государства, но при этом оставались в формальном подчинении Москвы. Большинство республиканских лидеров уже выразили согласие подписать союзный договор, заключению которого предшествовали бесчисленные переговоры. Позднее их назовут «Ново-Огарёвским процессом».

На деле, с момента возвращения Горбачёва из Фороса, власть в России была в руках Ельцина. Даже кабинет союзных министров (так теперь назывался Совмин) был назначен по его рекомендации, к слову, весьма ультимативной. Решать проблемы с экономикой, накопившиеся за последние десять лет, теперь тоже предстояло ему.

Вопросы экономики

Не секрет, что одним из решающих факторов в развале Советского Союза был распад его экономики. Долгое время неэффективность планового хозяйства компенсировалась высокими ценами на энергоресурсы. Однако в начале 1986-го года мировые цены на нефть рухнули почти в 4 раза, что практически обескровило советскую экономику.

Многие читатели тут же возразят автору, напомнив, что советская экономика была очень даже эффективной — вон сколько заводов и электростанций построили, человека в космос запустили! Действительно, в вопросах крупного строительства и глобального развития, план очень эффективен, и активно применяется даже самыми убеждёнными сторонниками рынка.

Однако речь о другой эффективности — рыночной. Для того, чтобы сделать основные блага доступными для трудящихся, в Союзе их продавали по искусственно заниженным ценам — ниже себестоимости. Производственные затраты, расходы на перевозки, хранение и амортизацию производственных фондов, которые обычно закладываются в цену продукта, брало на себя государство. Даже если расходы возрастали, цена оставалась неизменной. Таким образом, инфляция в СССР была «скрытой» и казалось, что её нет вовсе.

Отчасти затраты государства компенсировались за счёт «возвратных» или «профицитных» товаров. К таковым относились предметы роскоши: ковры, хрусталь, «ювелирка», бытовая техника, автомобили и водка, которые продавались по завышенным ценам, многократно превышавшим их себестоимость. Возвращаемая ими прибыль отчасти шла на компенсацию скрытой инфляции.

Когда цена на нефть упала, в советском бюджете образовалась грандиозная брешь. Компенсировать скрытую инфляцию стало практически нечем. Драматизм ситуации усугублялся тем, что Советский Союз был активным импортёром, ежегодно закупавшим на валюту пшеницу и другое продовольствие, а также оборудование, комплектующие и сырьё. Почти одновременно с падением цен на нефть резко подорожала импортная пшеница.

Ситуацию немного помогали сгладить валютные кредиты и «конверсия» - выпуск на военных предприятиях «профицитных» товаров народного потребления, которые приносили прибыль. Однако всё более явно проступала необходимость волевого решения — полного отказа от убыточных цен, что означало переход к рыночной модели.

«Рынок всё решит»

Сегодня над рынком принято злорадствовать: «ну что, решил рынок проблемы? Нет, не решил! Всё стало ещё хуже! Нравится вам за всё платить? А в СССР всё было бесплатно!». Однако в ситуации, когда расходы многократно превосходят возможности, пространства для манёвра было не так много.

Но между осознанием проблемы и её решением лежала гигантская пропасть. До сих пор ни одно государство не переходило от плана к рынку, что не давало возможности составить «дорожную карту» или учиться на чужих ошибках. При этом даже лучшие советские экономисты были воспитаны смотреть на рынок исключительно враждебно - через прицел пулемёта. Поручать им разработку рыночных реформ было безумием, но других специалистов не было.

Западные экономисты не годились по той же причине — все их работы были основаны на опыте построения рынка в Западной Европе, Канаде и Америке, где были совсем другие история, ментальность и традиции. В России для рынка не было даже фундамента - общество не имело ни традиций частной собственности, ни опыта самоуправления.

Для старой партийной бюрократии отказ от плановой модели также был неприемлем, ведь это означало отказаться от «завоеваний социализма», всего того, во что они верили, чем жили. Ещё совсем недавно они ждали, что в 1980-м году наступит коммунизм, и тут вдруг вместо коммунизма строить капитализм? Мы что, жили зря?

В отличие от сегодняшней России, генсек ЦК КПСС хотя и обладал большой властью, не был единоличным правителем Советского Союза. Все важные решения принимались коллегиально на заседаниях Политбюро, по особо важным случаям созывались Пленумы, наконец, каждые несколько лет проходили Съезды народных депутатов СССР. Даже если бы Горбачёв захотел, как тогда говорили, «поставить страну на рыночные рельсы», ему никто этого сделать не дал бы. Должность генсека была выборной, и при наличии особенных расхождений с генеральной линией партии, его могли просто переизбрать.

Тем временем, ситуация накалялась — на стол Горбачёва ложились всё менее радостные цифры. В условиях нехватки средств на закупку продовольствия — огромные расходы на войну в Афганистане, производство оружия, поддержание западной группы войск, «братскую помощь» Кубе, странам СЭВ, всевозможным компартиям и протестным движениям капстран, диктаторам Африки и Южной Америки… И это когда в твоей собственной стране всё больше пустых прилавков, а в отдельных регионах продукты по талонам!

Удар по коммунизму

Горбачева буквально разрывал внутренний конфликт: он не мог больше оставаться и лидером перемен, и лидером КПСС, которая становилась лагерем реакции. Кроме того, власть от компартии на выборах переходила к новым силам в городах, регионах и республиках. Чтобы оставаться во главе процесса, нужно было становиться выборным главой государства.

(С. Станкевич)

С этого момента слово «перестройка», которое раньше не имело чёткого определения и использовалось Горбачёвым произвольно, в зависимости от контекста, стало означать реальную перестройку плановой экономики в рыночную. Не последнюю роль в продвижении рыночных реформ сыграло назначение на должность секретаря ЦК по вопросам идеологии Александра Яковлева — одного из самых «прозападных» советских политиков, который в конце 50-х стажировался в Колумбийском университете, а потом 10 лет был Чрезвычайным и Полномочным Послом СССР в Канаде.

Вероятно, именно с его подачи была начата «политика гласности», раскрывшая глаза широким массам на преступления советского режима, массовые репрессии, насильственные переселения, военные ошибки и так называемые «перегибы на местах», что здорово пошатнуло авторитет КПСС.

Александр Яковлев - один из главных идеологов гласности

25 июня 1987 года - открылся пленум ЦК КПСС, который утвердил «Основные положения коренной перестройки управления экономикой».

Проводившиеся далее политические реформы, например, созыв Съезда Народных Депутатов с выборами на альтернативной основе и избрание Горбачёва Президентом СССР, позволили обойти бюрократическую и консервативную партийную машину.

XXVIII Съезд Народных Депутатов СССР

Съезд был высшим законодательным органом в стране. Решения, утверждённые им, уже не подлежали обсуждению. Именно через Съезд были проведены все наиболее важные политические реформы, в числе которых была отмена 6-й статьи Конституции СССР, что лишало КПСС руководящей роли.

По иронии судьбы, это было то самое народовластие, та самая «власть советов», которую обещали большевики, но которую заменила партийная власть. Созыв Съезда был «возвратом к ленинским нормам» накануне краха коммунизма.

А что потом?

И вот препятствие в виде партийной бюрократии позади. Горбачёв - Президент Советского Союза. Его больше не может снять очередной Пленум. У него в руках небывалая власть. Любое решение, спущенное им сверху, будет поддержано «агрессивно-послушным большинством» на Съезде. Казалось бы, самое время вслед за политическими реформами провести экономические?

Но большая власть это и большая ответственность. Оказавшись на переднем краю, Горбачёв понял, что ни он, ни кто-либо из его окружения, не представляют как реформировать плановую экономику.

Горбачёв на Съезде. Всё больше слов, всё меньше реальных дел.

Экономисты «старой школы» напирали на то, что введение рыночных цен приведёт к обнищанию населения. Что вслед за рынком хорошее образование и лечение станут привилегией богатых, а остальное население окажется за чертой бедности. Брать на себя такую ответственность в условиях, когда общество накалено до предела и без конца выходит на демонстрации, было страшно. Как человек, изучавший историю СССР, Горбачёв знал, что обнищание масс — первый шаг к революции.

400 дней, 500 дней

Тем временем, заведующий экономическим отделом Совмина СССР Григорий Явлинский вместе с экономистами Михаилом Задорновым и Алексеем Михайловым составляли проект программы перехода к рыночным отношениям «400 дней».

Этот документ предусматривал приватизацию за деньги земли, мелких и средних предприятий розничной торговли, бытового обслуживания, общепита и строительства.

Узнав о Явлинском, Ельцин предложил ему сотрудничество. 14 июля Явлинский занял пост заместителя председателя Совета министров РСФСР и председателя Госкомиссии РСФСР по экономической реформе.

Молодой, энергичный, ироничный. Таким Явлинского уже мало кто помнит.

Разработка программы «500 дней» (срок был увеличен) стала полем для сближения враждующих союзного и российского руководств. 2 августа 1990 г. Горбачев и Ельцин образовали комиссию по подготовке совместной программы перехода к рынку во главе с уважаемым академиком Станиславом Шаталиным. В доработке программы приняли участие такие известные в будущем экономисты, как Сергей Алексашенко, Андрей Вавилов, Леонид Григорьев, Борис Фёдоров и др.

Но Госплан и другие ведомства не стали сотрудничать с комиссией. Самое решительное противодействие реформаторам оказал председатель Совета министров СССР Николай Рыжков, опытный производственник и плановик, который в 1979—1982 гг. был первым заместителем председателя Госплана СССР.

Горбачёв и Ельцин уговаривают Николая Рыжкова согласиться на программу «500 дней»

На самом деле, Рыжков не был противником рынка. Несколько лет назад, в ноябре 82-го, его вместе с Горбачёвым, Владимиром Долгих и ещё несколькими управленцами тогдашний генсек Юрий Андропов отобрал в команду для проведения в СССР экономических реформ. Таким образом, он участвовал в перестройке с самого начала. А 3 ноября 1989-го года на заседании Политбюро он сам говорил о том, что продовольственная проблема в стране не будет решена, «если к 1991 году не подойдём к свободным ценам». Однако Николай Иванович был против любых радикальных мер («подойти» к свободным ценам не значит их принять). По его мнению, переход к рынку должен был быть плавным и постепенным. Даже «500 дней» для него были слишком малым сроком. Вместе с академиком Абалкиным он представил альтернативную программу 5-летнего перехода к рынку, пригрозив Горбачёву своей отставкой, если она не будет принята.

Терять надёжного и верного помощника Горбачёв не хотел, и он предложил обеим командам объединить усилия и создать одну общую программу на основе консенсуса (Горбачёв очень любил это слово). Эту задачу он поручил академику Абелу Аганбегяну, ректору Академии народного хозяйства, автору статьи «В первом эшелоне перестройки», представителю «старой школы». Результат был немного предсказуем.

«Горбачев в сентябре 1990 года отступился от программы перехода экономики СССР к рынку. Это требовало отставки старого советского правительства и формирования нового, реформаторского кабинета с новым премьером. В решающий момент Горбачев отступил и позже стал говорить и действовать все более консервативно. Перестройка неуклонно пошла под откос».

(С. Станкевич)

Отказ от программы «500 дней» Ельцин расценил как предательство, что лишь усилило вражду между российскими и союзными властями. Однако Явлинскому в какой-то степени повезло. Если бы его программа была принята, всё недовольство, связанное с наступлением рынка и взрывным ростом цен, выплеснулось бы на него. Вместо этого он получил почётный статус «непризнанного гения» и остается в этом амплуа по сей день.

НЕ реформы

То, что происходило дальше можно назвать «не реформами». Действия союзных властей были хаотичными и эмоциональными ответами на происходившие события. В большинстве случаев запоздалыми.

Кооперативное движение не оправдало ожиданий. Хотя кооперативы действительно заполнили ниши, отсутствовавшие в плановой экономике, наводнив города всевозможными мастерскими, ателье, кафе, палатками и ларьками, та громадная прибыль, которую они аккумулировали, в экономику не возвращалась. Она оседала в коробках из-под ксерокса на дачах, в подвалах и на съёмных квартирах. Вместо государства сверхприбыли изымал криминал, рост которого стал просто чудовищным. В отдельных случаях для патрулирования улиц привлекалась армия. В некоторых городах был введён комендантский час.

Самостоятельность предприятий привела не к производству новой конкурентоспособной продукции, а к срыву плана. С принятием закона о приватизации (1 июля 1991-го) началось откровенное разграбление предприятий их руководством (так называемыми «красными директорами»).

Кредиты СССР давались всё менее охотно. Зарплаты выдавались прямо с печатного станка, что в условиях фиксированных цен привело к чудовищному дисбалансу экономики. При этом, получившие свободу трудовые коллективы требовали повышения зарплаты на местах. К 1991-му году объёмы денежной массы скопившейся на руках, троекратно превышали товарное предложение. Всё, что появлялось на прилавках, сметалось молниеносно. Чтобы хоть как-то ограничить спрос, магазины отпускали продукты только местным жителям по предъявлении паспорта.

Некогда воевавший с партийной бюрократией, Горбачёв сам стал плотиной, лежавшей на пути реформ. Из энергичного реформатора в авангарде перестройки, он превратился в раздражённого консерватора, который всё чаще практиковал авторитарные методы. Протесты в республиках подавлялись армией, периодически по Москве проезжали танки, словно немая угроза оппозиционным политикам РСФСР. Ненависть радикального демократического крыла вылилась в покушение на Горбачёва во время ноябрьской демонстрации 1990-го года, которое попытался осуществить полоумный слесарь Шмонов из Колпино.

«Драма Горбачева состояла в том, что он был обречен на постоянное запаздывание. Вся перестройка должна была начинаться не в 1985 году, а лет на 8-10 раньше. Горбачев уже пришел к власти с опозданием и дальше отставание от хода событий постоянно нарастало».

(С. Станкевич)

Одной из его новых полумер стал «президентский налог» - цены на предметы роскоши были подняты на 5%. Едва ли это улучшило положение, но с точки зрения социализма, всё выглядело правильно — власти до последнего борются за фиксированные цены, чтобы не ухудшать жизнь трудящихся и печатают деньги, чтобы никто не остался без зарплаты.

Сегодняшние критики «шоковой терапии» часто упрекают Гайдара за отпуск цен. Кажется логичным, что цены можно было повышать постепенно. Как это работает стало понятно уже в 90-м году, когда правительство Рыжкова объявило так называемые «договорные цены». Теперь государство само устанавливало пороги повышения цен на отдельные виды товаров, повышая их адресно и понемногу, как бы отрубая хвост собаке по частям. С точки зрения заботы о гражданах — очень гуманно, но это дало обратный эффект. Теперь стало выгодно придерживать товары до следующего планового повышения цен, чтобы продать их в несколько раз дороже.

Дикие очереди - одна из главных примет позднего СССР

Критики «шоковой терапии» возразят: «продукты имеют срок годности, придерживать их бесконечно невозможно, рано или поздно они должны были появиться на полках». Однако так это не работало. Излишки товара и испорченную продукцию просто вывозили в леса. Репортажи ленинградской передачи «600 секунд», показавшей заваленный продукцией склад папиросной фабрики в условиях табачного дефицита и гниющие куриные тушки на городской свалке, до сих пор будоражат нервы. Увидев масштабы бедствия, граждане уже не сомневались, что продукты придерживают власти, дабы извести советский народ «на радость Америки и Израиля». Популярно было и альтернативное мнение: товары придерживает Ельцин для дискредитации союзных властей. Многие до сих пор не сомневаются, что вообще весь дефицит в СССР был рукотворным - с целью развалить Союз.

Те самые репортажи

Однако принять эту версию, подкупающую своей простотой, не позволяют события последних лет, когда вслед за попытками российских властей ограничить цены на сахар и гречку, они немедленно исчезали с прилавков. Без Горбачёва, Ельцина и СССР. Так реагирует рынок на грубое административное вмешательство.

Положение становилось всё более катастрофическим. Городские власти спешно составляли каталоги местной продукции: «деревянные» рубли были никому не нужны, и чтобы получить картошку и капусту, в колхозы прямо с заводов отправлялись сапоги, посуда и плащи. Меньше повезло научно-промышленным центрам, где основной продукцией были микроскопы, фотоаппараты и прочая техника, не имевшая практической пользы для колхозников.

Поговаривали, что вот-вот начнётся новая продразвёрстка, и продовольствие на селе будут изымать вооружённые отряды.

Павловская реформа

14 января 1991-го года Николай Рыжков был отправлен в отставку. Надо сказать, что это спасло его репутацию. В народной памяти он навсегда останется «честным политиком», а не тем, кто сорвал рыночные реформы в СССР. Если бы цены были отпущены хотя бы в январе 91-го, на руках не успело бы скопиться такое количество «бумаги», не обеспеченной товаром, и инфляция не имела бы такого катастрофического размаха.

Вместо Рыжкова на новую должность премьер-министра СССР заступил Валентин Павлов, бывший министр финансов. То, что вторым лицом в государстве стал финансист — символично. С высоты своего опыта он должен был направить советский «Титаник» в обход айсбергов. Однако по иронии судьбы, с его именем связывают самую безумную «не реформу» союзного правительства.

Валентин Павлов, в народе «Ёжик в тумане» и «Собака Павлова»

Отчаявшись сократить потребительский спрос (для рыночной экономики задача сама по себе абсурдная), союзные власти решились прибегнуть к конфискационной реформе.

В 22 января 1991-го года было объявлено об изъятии из обращения и обмене 50- и 100-рублёвых банкнот. Об указе граждане узнали из вечерних новостей, когда все сберкассы и магазины были уже закрыты. На обмен давалось только три дня (со среды по пятницу). Обменять можно было не более 1000 рублей на человека. Снять деньги в Сберкассе можно было не более 500 руб. на человека.

Январь 1991-го, люди штурмуют сберкассу в надежде обменять деньги

Таким образом, из обращения было изъято 14 млрд рублей. Многие лишились своих многолетних сбережений, но едва ли это позволило сократить потребительский спрос.

19 марта 1991 года, в рамках той же реформы, вышел указ «О реформе розничных цен и социальной защите населения», который назовут «первоапрельской шуткой» Горбачёва, по которому со 2 апреля 1991 года розничные цены на товары народного потребления повышались от 2 до 5 раз. В подобных скачкообразных повышениях цен прошёл остаток года. От безысходности власти тратили деньги со сберегательных счетов граждан, оставляя от тысяч лишь нули.

1991-й год. Пустуют целые стеллажи

Позднее Горбачёв неоднократно говорил, что «кто начинал реформы, тот и должен их заканчивать», намекая на то, что из Кремля его «ушли» несправедливо, и если бы он остался, он смог бы завершить начатое так, как это было «задумано». Но что ещё он мог предложить? С осени 1990-го, когда была «завёрнута» программа «500 дней», по осень 1991-го не было сделано решительно ничего, что хоть отдалённо напоминало бы реальные экономические реформы.

Скорее всего, Горбачёв выбрал для себя наиболее безопасный план действий — после подписания союзного договора, он планировал занять место «английской королевы» - почётного председателя, верховного правителя, у которого формально наивысшая власть, но который ни за что не отвечает. С этого момента его уделом стали бы пространные речи на международных саммитах и очередных Съездах народных депутатов, а реформировать экономику на местах предстояло республиканским властям. Российская экономика была отдана на откуп Борису Ельцину - ещё при Горбачёве, ещё в СССР! Именно поэтому программа экономических реформ в РСФСР была представлена на утверждение Съезда ещё в октябре, за месяц до Беловежских соглашений и за два месяца до отставки Горбачёва, когда ничто не предвещало срыва «Ново-Огарёвского процесса».

Жители страны победившего социализма хотят капитализма

Зная это, можно почти не сомневаться, что даже если бы Горбачёв остался у власти как президент ССГ (или даже СССР), экономическая программа Гайдара была бы всё равно принята. После чудовищного дефицита 90-91-х гг., Павловской реформы, многомиллионных займов у заграничных банков и изъятия накоплений граждан, которые произошли ещё при Горбачёве, нет никаких оснований считать, что президент СССР/ССГ хоть как-то повлиял бы на ход «шоковой терапии» или облегчил бы его.

«Шоковая терапия»

Осенью 1991-го времени для программы «500 дней» уже не было. Но в дни августовских событий 91-го Геннадий Бурбулис представил Ельцину молодого и амбициозного экономиста Егора Гайдара, у которого было своя программа реформ. Хотя она тоже предусматривала переход в рынку, с программой «500 дней» она расходилась в главном — в последовательности этапов.

На Съезде Гайдар занимает почётное место справа от Ельцина

По Явлинскому, приватизация должна была пройти до либерализации цен. Государство обеспечивало гражданам возможность приобретать предприятия в собственность. Затем, когда будет создан класс советских собственников, и рыночная экономика заработает, можно было отпустить цены.

Однако жить в условиях тотального дефицита становилось всё невыносимей. Адресные повышения цен не работали. Распоряжения центра не выполнялись. Налоги в Москву не поступали. На конец 91-го года валютный резерв страны составлял $26 миллионов – при внешнем долге $124 миллиарда. Впереди маячила перспектива голодных бунтов.

Гайдар на Съезде. Как обычно, никто ничего не понял

Гайдаровский план был весь не по правилам. Его можно сравнить с экстренной операцией, которая проводится для спасения жизни пациента. Он был своего рода «кризисным менеджером», который приходит в фирму, где всё уже очень плохо и борется за её спасение — закрывает убыточные филиалы, продаёт ненужные активы и увольняет лишних сотрудников. Таких людей не любят и не прощают.

«После августовского путча все международные кредитные линии были закрыты. Страна оказалась на грани голода и хаоса. И прогнозы, что Россия не переживет зиму 1992 года, вовсе не были преувеличением. Это была абсолютно реальная ситуация, в которой собственно и был назначен Егор Гайдар».

(Андрей Нечаев, доктор экономических наук, Министр экономики РСФСР/РФ 1992-1993 гг.)

Либерализация цен сразу. Параллельно снимаются пошлины на импорт — можно завозить всё. Зарубежные продукты восполнят дефицит отечественных («товарная интервенция»).

С точки зрения Явлинского, такая политика была преступной, так как она вела к обнищанию масс. По его мнению, у народа изымали деньги осознанно, чтобы не допустить его к приватизации.

Тогдашний мэр Москвы Гавриил Попов, который в своё время был деканом Гайдара в МГУ, считал, что его симпатии к шоковой терапии были вызваны тем, что во время обучения на отделении зарубежной экономики, Егор Тимурович специализировался по Чили, где в своё время была внедрена «шоковая модель Пиночета».

Однако проще всего предположить, что «либерализация до приватизации» была авральной мерой для решения текущих проблем с дефицитом продуктов. Когда цены больше не сдерживаются государством, смысла придерживать продукты на складах больше нет, и они возвращаются на прилавки. Альтернативой было жить ещё год или два в условиях тотального дефицита, очевидно, с плановыми повышениями цен, в ожидании завершения первого этапа приватизации, что тоже было по-своему «преступным». Эту гипотезу подтверждает и сам Гайдар:

«В октябре 1991 года мы предполагали, что можно отложить либерализацию цен до середины 1992 года, а к тому времени создать рычаги контроля над денежным обращением в России. Через несколько дней после начала работы в правительстве, ознакомившись с картиной продовольственного снабжения крупных российских городов, был вынужден признать, что отсрочка либерализации до июля 1992 года невозможна. В этом случае к лету 1992 года мы окажемся примерно там же, где были большевики летом 1918-го. Оставалась единственно возможная линия в экономической политике, дающая шансы на предотвращение катастрофы — либерализация цен, сокращение подконтрольных государству расходов, скорейшее отделение денежной системы России от денежных систем других постсоветских государств. Речь шла о развитии событий в ядерной державе, стабильность которой во многом зависела от того, что будет происходить с продовольственным снабжением городов».

(Е. Гайдар - «Смута и институты», 2009).

Точно так же в нынешней России гречка и сахар немедленно возвращались на прилавки магазинов после снятия ограничений на их стоимость.

28 октября

Судьбу программы Гайдара решал Съезд. Выступая перед депутатами 28 октября 1991 года Борис Ельцин объявил, что «хуже будет всем в течение примерно полугода». Затем последует «снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами, а осенью 1992 года — стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей». Скорее всего, он уже тогда понимал, что быстрого улучшения не произойдёт, и обещание снижения цен — ложь. Но в России была парламентская модель управления. Проводить реформы президент мог только с одобрения Съезда и под его контролем.

Ельцин на Съезде убеждает депутатов принять программу реформ Гайдара

Съезд предоставил президенту Ельцину дополнительные полномочия сроком на 13 месяцев и позволил ему лично возглавить правительство. Таким образом, Ельцин становился и президентом, и премьером в одном лице. Егор Гайдар получил должность заместителя Председателя Правительства РСФСР по вопросам экономической политики.

Эпилог

3 декабря 1991-го вышел указ № 297 «О мерах по либерализации цен», за ним последовало Постановление Правительства РСФСР от 19 декабря 1991 года №55 «О мерах по либерализации цен». 25 декабря, в связи с подписанием договора о создании СНГ, Горбачёв подал в отставку.

Фактически цены были отпущены только 2 января 1992-го года. Однако и это не было ещё полной либерализацией. От 10% розничных и 20% оптовых цен продолжали регулироваться государством. Полностью от контроля цен отказались лишь к 1995-му году.

Дефицит на отдельные виды товаров, равно как и карточная система в регионах, продолжались ещё несколько лет. Но теперь к концу дня на полках магазинов оставались продукты, а тысячи челноков подвозили всё новые из Турции, Польши, Германии и многих других стран. Яркие иностранные упаковки представляли хороший контраст со строгими советскими этикетками.

Импортные продукты на прилавках российских ларьков, начало 90-х

29 января 1992-го был принят указ о свободе торговли, который разрешал торговлю «в любых удобных местах, за исключением проезжей части улиц». Он превратил некогда строгие советские города в шумные рынки. Но это и дало возможность гражданам выживать в условиях тяжелейших экономических условий.

Улицы начала 90-х, превратившиеся в базары

Летом 92-го была проведена чековая (ваучерная) приватизация, не понятая большинством населения, которая привела к концентрации некогда народных богатств в руках кучки людей, которых позднее назовут «олигархами».

Приватизационные чеки - пожалуй, самая неудачная идея младореформаторов

Проводимые реформы создали мощную оппозицию правительству Ельцина. 15 декабря 1992-го под нажимом Верховного Совета Ельцин отправил Гайдара в отставку.

Однако конфликт между исполнительной и законодательной властью на этом не завершился и привел к октябрьскому путчу 1993 года, после которого президент объявил о прекращении полномочий Съезда народных депутатов и Верховного Совета. Россия перешла с парламентской модели на президентскую, а Съезд заменила Государственная Дума.

Вопросы к размышлению

Вот уже четвёртый десяток лет лучшие умы России спорят — было ли будущее у Советского Союза? Можно ли было обойтись без «шоковой терапии» или провести её с меньшими потерями? Оставались ли в 92-м году ресурсы, чтобы завершить приватизацию до либерализации цен? Мог ли Горбачёв решиться на либерализацию цен раньше? Что было бы, если бы он принял программу «500 дней»? А может быть, вообще ничего не надо было делать? В период политических и социальных кризисов эти вопросы обостряются как никогда.

Статья составлена по материалам из открытых источников.

Темы: Политические события, Советская экономика, Лихие 90-е, Российские политики, Российская экономика, Россия, Борис Ельцин

Обзоры

статьи о данном событии

«Люди выбрали организационный комитет, который должен был сторожить куру»

Договор об экономическом сообществе, убийство Игоря Талькова, начало приватизации жилья и все остальное, чем запомнился октябрь 1991 года.