Урмас Отт

◄ Больше статей...

Аким Салбиев, «Смена», 1/1990

Нетелевизионное знакомство

Урмас Отт не кокетничает с репортерами и охотно соглашается на интервью. Пока я настраивал диктофон, Урмас начал разговор, не дожидаясь первого вопроса. Я не стал его останавливать, тем более перебивать, понимая, что профессия телевизионного комментатора и желание пообщаться с новым собеседником не дают покоя даже в те минуты, когда он за кадром.

— Меня больше всего смущает, и понимаю почему, когда я звоню людям, которых мне хотелось бы пригласить на мою передачу, а они не сразу соглашаются. У них тот же горький опыт, что и у меня. Вопросы повторяются, но это одна беда. Самое обидное, когда человек приходит лишь для того, чтобы пополнить свою «коллекцию известных людей». Просто у него с Урмасом Оттом еще не было интервью, хотя он не имеет ко мне личного интереса и совершенно безразличен к тому, что я говорю. Я еще не успеваю договорить, а он задает новый вопрос. У него в голове уже готовая статья. а я в ней просто декорация. В связи с этим начинаю понимать людей, которые с осторожностью относятся к моему предложению — участвовать в программе «Телевизионное знакомство».

— Что ж, я разделяю вашу тревогу, и гаком случае буду вести нашу беседу в том же духе, как вы ведете свои «Знакомства», не исключая традиционных и даже «беспардонных» вопросов, свойственных вам. Мне кажется, с моей стороны это будет честно Итак, мой первый вопрос. Урмас, вы сами добивались всего в жизни или у вас была «мохнатая лапа»?

— Хороший вопрос. У меня в последнее время было много встреч, которые вспоминаю с любовью. Это, естественно, деньги — бесплатно я бы никуда не поехал, но, с другой стороны, мне нравится общение. На одной из встреч мне задали такой же вопрос— я от неожиданности был просто ошарашен. В свое время я думал: плохо, когда нет протекции. Теперь же благодарен судьбе, что не было в моей жизни «мохнатой лапы». Это— сладкое чувство. когда знаешь, что сам себя сделал, сам всего добился. Хотя, если бы была протекция, все имел бы гораздо раньше. Начал я довольно поздно, в тридцать лет, и не думаю, что работаю лучше, чем работал десять лет назад. Просто требуется какой-то разбег.

— Предположим, завтра вам скажут, что ваша телевизионная карьера закончилась. Чем будете заниматься?

— Надеюсь, это случится не завтра, хотя у меня были и такие мысли. Уверен, через несколько лет уже не буду работать на телевидении. Телевизионный экран — сладкая вещь, очень сладкая слава и популярность, но не может длиться вечно... Прекрасно, что последние три года — мой звездный час Но я довольно трезво отношусь к этому, зная, какой была моя жизнь без нынешней славы и популярности. Мне будет безумно трудно без телевидения, но надо вовремя уйти... Больше всего я не понимаю тех людей, которые лихорадочно делают все возможные попытки, чтобы удержать свое лицо на экране — от этого трудно отказаться. У меня есть мечта: когда я уйду из ТВ, хотелось бы купить дом где-нибудь на Банановых островах и с утра до вечера играть в теннис, ни о чем не думая.

— А если вы встретите соотечественника на Банановых островах? Вызовет встреча тоску по Родине или что-нибудь другое?

— Пожалуй, тоску. Скоро я поеду за рубеж, где, наверное, будут встречи с соотечественниками. Мы много говорим — у нас то плохо, это плохо. Но Родина — такая вещь, которую невозможно чем-то заменить. Хотя у нас действительно плохо, я это прекрасно понимаю. Мы бедные, мы нищие, ничего не имеем, кроме нашего дурацкого пафоса: что у нас все равны и мы первая в мире страна рабочих и крестьян. Это все прекрасно, но на самом деле плохо мы живем. Довольно плохо.

— Урмас, вы думали когда-нибудь о выезде?

— Естественно, думал. Многие мои близкие друзья уехали в начале 80-х годов. Помню, в «Литературке» читал: «Как можно предать Родину-мать?» И там же был дан, на мой взгляд, прекрасный ответ в форме вопроса: «А если Родина-мать стала мачехой? Что тогда?» Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше.

— Мне вспомнилась одна запись из дневника писателя Ф Абрамова, «вызвали выдающегося дирижера Е. Мравинского в горком КПСС в связи с отъездом музыкантов из филармонии. — Что у вас происходит? Почему от вас уезжают за границу? — Они не от меня, а от вас уезжают...— таков был ответ МРАВИНСКОГО».

— Конечно, и мы виноваты, но в конце концов виновато общество — наш высший эшелон. Это были действительно тяжкие времена. Были и у меня моменты слабости, я хотел уехать, но оказался слишком трусливым для такого поступка. Вообще сложный вопрос. Эмигрантский кусок хлеба труден и унизителен. Надо все-таки знать, где твои корни, твой народ, твой язык. Мы воспитаны в таком духе. Для цивилизованного Запада подобных проблем не существует Ты родился в Италии, а живешь в Швейцарии. Я думаю, это — огромное чувство, когда во всем мире ты как дома. Сейчас все могут уехать куда угодно, могут вернуться или остаться. Когда я был молодым, очень хотелось поехать на Запад, но не было возможности, а сейчас возможность есть, но я не хочу уезжать. Поздно! Недавно был в Испании недельку с 35 рублями в кармане. Смешно! Вот такие парадоксы.

— Является ли флаг символом Родины для вас?

— Все относительно, хотя в общем-то флаг символизирует Родину. Если я нахожусь в Нью-Йорке, флаг Советского Союза для меня Родина. Если я в своей стране, он не является для меня Родиной. В Москве Родина — Эстония, в Эстонии— язык. Язык— это символ, главнее всех других существующих символов.

— Ну, а, скажем, дом детства?

— Я родился в маленьком городе южной Эстонии. Дом сохранился, но я не могу сказать, что испытываю к нему какие-то ностальгические чувства. С одной стороны, я интернационалист, но это называется и по-другому — космополитизм. Есть в популярной песне такие слова: «Где твой дом родной? Там, где есть друзья! Где твой дом родной? Там, где счастлив я!..»

— Урмас, а что для вас хороший друг? Что вы вкладываете в это понятие?

— Не знаю. У меня нет такого человека, о котором я мог бы сказать— настоящий друг. Наверное, если речь идет о дружбе, я предъявляю слишком большие требования, поэтому и одинок до сих пор Есть люди, которые через час после знакомства говорят: «Это мой хороший друг!» В Москве. например, именно такая форма общения. Примером друга и дружбы для меня были и есть Хемингуэй и Фицджеральд.

— Знакомо ли вам чувство предательства?

— Были небольшие подлянки. Я человек обидчивый и не прощаю подобные вещи. Помню до конца дней.

— Выходит, вы злопамятны?

— Да. Если быть до конца откровенным, я именно такой человек. Но никогда не начинаю атаковать первым. В этом я честен перед всеми. Если человек сделает мне мерзкую подлянку, я обязательно должен отомстить.

— За что люди на вас больше всего сердятся?

— Тут у меня своя теория.
Люди сердятся за то, что мне удалось каким-то образом пробиться в жизни, а этого никто не любит. Россия вообще не любит слишком богатых и слишком знаменитых. Мы к этому не готовы, нам это не нужно. У нас все равны: и таксист, и слесарь, и академик, и актер. У меня есть маленький опыт. Какая фантастическая почта пришла после «Телевизионных знакомств» с Аллой Пугачевой и Никитой Михалковым. Все умеют писать и знают куда. Если думаете, что они пишут на телевидение, то это самое глубокое заблуждение. Пишут в «Правду», «Известия». «Советскую культуру», в Центральный Комитет КПСС, наверное, в КГБ, и лишь восьмая копия идет на телевидение. Такие дела.

Естественно, как человек, я не подарок. Я довольно крутой, сложный, и со мной нелегко общаться некоторым людям. Но, позвольте, меня тоже многое возмущает в людях, особенно хамство и бескультурье. У меня обостренное чувство справедливости: если вижу хама или идиота, обязательно должен ему об этом сказать, независимо от того, какой пост он занимает. В этом смысле у меня в жизни было много неприятностей.

— Урмас, а кого вам легче ненавидеть — одного человека или группу людей?

— Для меня нет разницы — один идиот или, к сожалению, целый коллектив. В моей жизни столько проблем, что нет сил кого-то специально ненавидеть и еще думать при этом, легко мне или трудно.

— Может ли ненависть породить надежду?

— Черт ее знает! Наверное, может. Скорее всего.

— От какой надежды вы отказались в жизни и помните до сих пор?

— Надежд было так много. И маленьких, и больших. Трудно выделить что-то одно. Было много потерь. Я сейчас жалею, что не стал профессиональным теннисистом.

— Удалось вам сыграть в теннис с Никитой Михалковым?

— К великому сожалению, нет.
Мы много говорили об этом. А прошлым летом даже вместе оказались в Ялте, но жили в разных местах, хотя у меня было и огромное желание, и ракетка

— Все же вернемся к надеждам. Что больше всего укрепляет в личных надеждах: гороскоп, алкоголь или удача в игре?

— Я не алкоголик. Поскольку я человек верующий, гороскоп на меня влияет, и определенно. Еще? Вера в себя, знание своих сил и возможностей.

— Вы ни разу не говорили о своем образовании. Можно ли узнать об этом?

— У меня высшее образование — режиссура театра. Правда, я ни дня не работал в театре. Хотел делать что-то другое и мне повезло. У нас очень много средних актеров и режиссеров, которые любят рассуждать, как плохо играет Смоктуновский или какой плохой спектакль поставил Ефремов. Целая толпа людей, которые ничего не делают, да и не могут. Я прикинул свои возможности, способности, поэтому род занятий моих вам известен.

— Какая конечная цель в вашей жизни?

— Я просто хочу жить для себя, чтобы в конце жизни мог сказать, что был честным человеком. Хотелось бы жить так, чтобы самому было интересно. И еще. Буду рад. если в этой жизни доставлю радостные мгновения другим людям.

— Вдруг случится что вы станете бессмертным. Что будете делать после ста лет жизни?

— Думаю что устану от нее. Если откровенно, очень боюсь смерти.

— Что мы все о серьезном да о грустном?! Урмас, хотели бы вы иметь богатую жену?

— В свое время, конечно. Сейчас для меня это не играет роли, если вы имеете в виду только деньги. Естественно, богатство никому не мешает. Но самое главное — нужен человек, с кем ты хотел бы жить. Я не говорю о любви. Любовь бывает или нет. Жить вместе, терпеть друг друга — вот что самое главное, а не деньги.

— В жизни мужчины бывает так: есть одна партнерша, потом другая Когда вы расстаетесь с женщиной, в ком ищете вину — в себе или в ней?

— Никакой вины быть не может. Это жизнь. А жизнь — всегда расставания. Я не сторонник таких отношений, когда после расставания выясняют отношения. Меня интересует, что было, и если после всего остается хорошее впечатление и воспоминание, я доволен. Говоря о постоянных отношениях, с возрастом думаешь «Почему так вышло и кто все-таки виноват?».

— Урмас, вдруг представилась бы возможность задать один вопрос М. С. Горбачёву, о чем бы вы спросили?

— Согласен ли Михаил Сергеевич участвовать в моей программе?

— Вы честолюбивы и тщеславны, не правда ли?

— Конечно, естественное качество моей профессии.

— Зачем вы придумали «Телевизионное знакомство?

— Я не придумал это по той причине, которую вы имеете в виду.

— Я не закончил вопрос. Вы часто в своих передачах беспардонно, извините, перебиваете гостей.

— Я просто знаю, что вы хотите сказать.

— И все-таки. Своей программой, безусловно, интересной, вы хотели выразить слагаемые творческого потенциала или это просто «выпендреж»?

— Должен честно сказать, что этот вопрос волнует многих. На телевидении работают, если тебе много платят или когда тебе интересно. Я всегда стремился быть честным человеком и не играл в политические игры, потому что знаю, к чему это может привести.

— Урмас, вы не хотели бы оказаться по ту сторону «Телевизионного знакомства»? Чтобы и с вами разделался какой-нибудь ловкий журналист?

— В моих передачах участвуют «звезды», большие личности, а я не соответствую такому уровню.

— Как у вас дела с юмором?

— Вроде хорошо.

— Предположим, вы встретитесь с человеком, который вызывает у вас антипатию. Что помогает вам выйти из положения — остроумие или юмор?

— Такие ситуации бывают, и каждая зависит от множества факторов. Я же живой человек.

— Что вызывает в вас скуку?

— Разные вещи. Если выразиться одним словом, то, наверное, жизнь.

— Считаете ли вы, что возможны общественные перемены без насилия? Осуждаете ли вы насилие?

— Думаю, что нет. Потому как все равно кто-то выигрывает, следовательно, кто-то и проигрывает. Это диалектика.

— Любите давать советы?

— Очень! Обожаю!

— Почему? Доставляет удовольствие?

— И удовольствие тоже. Человек, который ничего не может, переходит в педагогику Актер, у которого не состоялась актерская карьера, переходит в режиссуру, а если и там ничего не получается, берется за теорию. Очень люблю давать советы, а если бы еще платили деньги, только этим бы и занимался.

— Вы можете обходиться без наличных денег?

— Я что-то о коммунизме ничего пока не слышал. Очень завидую людям, которые могут обходиться без денег. Никогда этого не умел. Денежный вопрос сопутствует любому человеку, хотя есть такие бессребреники, которых деньги совсем не интересуют Очень интересная человеческая психология. На мой взгляд, камуфляж.

— Несмотря на ваше положение, наступают ли минуты отчаяния? В чем вы находите выход?

— Временами бывает. Меня больше всего возмущают разговоры о поправках к Конституции, о всенародном обсуждении. Все это очень бурно прошло в Эстонии. Насколько мне известно, у нас прекрасная Конституция. Там и свобода совести печати, слова, демонстраций. Но отсутствует один закон, гарантирующий соблюдение этих статей Конституции. Меня уже давно не беспокоит, что нет у нас колбасы, шмоток, квартир, машин, нет мыла и порошка,— давно привык, что временные трудности превратились в постоянные. Самое радостное, когда я полгода хотел купить туфли и наконец-то купил их. В этом смысле западные люди не знают, что это такое. И я искренне им сочувствую. Для меня основной вопрос: кто может дать гарантии, что линия Горбачева, линия перестройки продолжается? Мне кажется, таких гарантий у нас, к сожалению, нет. Меня не покидает страх — я не знаю, что будет завтра. По-моему, это основная причина общенародного стрессового состояния. Какой найти выход?

Наверное, самый простой — не думать, жить сегодняшним днем. У русского народа есть поговорки: «Гуляй, Вася, Бога нет!», «Утро вечера мудренее». Сегодня выпил все, а завтра — посмотрим, как купить кусок хлеба. Бог даст. Проблемы преследуют всех нас и не дают мне покоя.

— Мне известно, что ваши впечатления о Москве и москвичах не самые приятные.

— Должен сказать, что Москва — город грязный, город отвратительный. Много хамов и идиотов. Никогда не хотел бы здесь жить — равносильно самоубийству. Тут, как и в любом большом городе, взаимоотношения построены на деньгах. Город миллионных возможностей и авантюр. У меня в Москве много друзей, тем не менее жизнь здесь страшна. Впрочем, я знаю и другую Москву.

— Как вы считаете, добро должно быть с кулаками?

— Добро есть добро. Начало в характере человека. Оно или есть, или отсутствует.

— А вы добрый человек?

— Думаю, что да.

— Урмас Отт — друг самому себе?

— О нет! Самому себе я враг.
Постоянно иду на какой-то диалог с собой. Очень трудно найти в себе компромисс.

— Есть ли у вас враги, которых хотелось бы иметь в друзьях?

— Таких людей нет, я знаю своих врагов, но это не тот уровень, чтобы хотелось видеть их друзьями.

— Вы пользуетесь услугами людей, которые были гостями ваших программ?

— Например, Щедрин пригласил на свою премьеру, на которую я скорее всего не попал бы. Плисецкая пригласила в Большой театр. Но это все редкие случаи. После передачи мы почти не видимся. Все некогда, да и не о чем говорить. Мне кажется, в передачах успеваем все сказать, обо всем расспросить.

— Как вы относитесь к карьере?

— О, этого вопроса я ждал. Превосходно отношусь. Карьера для мужчины — как семья для женщины.

— Сколько вам лет?

— У меня возраст Христа.

— Вы коммунист? Многие считают, что это не одно из последних слагаемых карьеры.

— Нет, конечно, не коммунист.

— Почему, конечно?

— Пока не созрел.

Беседу вел АКИМ САЛБИЕВ
Фото Толгата Тайшанова